Референдум в Нидерландах уже не имеет столь большого значения, как недавно прошедший референдум во Франции с тем же отрицательным результатом. Мотивы в Нидерландах сходны с мотивами во Франции и направлены на защиту экономических интересов маленькой, но высокоразвитой страны.

То, что произошло в этих странах, в особенности, во Франции, отразится не только на будущем Европейского Союза, но и всего мира, на судьбе России, Украины и т.д. Меня чрезвычайно удивляет, что этому важнейшему мировому событию у нас в России уделяется так мало внимания. Я не видел – пока, во всяком случае – серьезных глубоких комментариев на этот счет. Возможно, они появятся в ближайшее время, но пока я их не видел.

Итак, что означает это голосование? Во-первых, это поражение Европейского Союза. С этим голосованием были связаны надежды на первые шаги по формированию сильного европейского государства, как одного из центров силы в планетарном масштабе. На сегодняшний день, вместо одного правительства, одного министерства иностранных дел, мы будем иметь два десятка министерств, правительств, которые будут постоянно согласовывать между собой самые ключевые точки зрения. При этом речь будет идти о консенсусе, о единогласии, а не об обычной норме голосования большинством или квалифицированным большинством. Правда, я допускаю ту мысль, что какие-то изменения все же будут внесены на основании этой конституции, какие-то дополнения к действующим нормам, какие-то соглашения, но все равно это будет не то же самое, что конституция. И, конечно же, это означает победу Соединенных Штатов Америки, которые очень не хотели этого союза и которые не получили, даже в потенции, себе сильного соперника в геополитической игре. И, в частности, это победа конкретно Джорджа Буша, который заявил, что Америка нигде в мире больше не потерпит никакого соперничества. Эта его идея сейчас получила поддержку от французских граждан.

Итак, поражение Евросоюза - это первое следствие. Второе, это поражение самой Франции, роль которой в Евросоюзе сильно снизится. При этом надо иметь в виду, что франко-германский союз и был основой формирования Европы. Когда-то ось "Бонн-Париж" подвергалась в высшей степени жесткой критике со стороны Советского Союза – это был потенциально серьезный противник. В последнее десятилетие к этому прохладно относился Вашингтон. И вот сегодня – остановка на пути европейской интеграции. Я не скажу, что это долгая остановка, но, во всяком случае, Евросоюз споткнулся.

Поражение Франции означает снижение авторитета Франции в Евросоюзе и усиление «Новой Европы», т.е. стран Центральной и Восточной Европы, которые ориентируются на Соединенные Штаты Америки и которые хотели бы, чтобы Европа была "пристяжной лошадью" в американской колеснице. И, наконец, это поражение сильно повлияет на выборы во Франции и в Германии. Я думаю, что в Германии они еще больше ослабят социал-демократов на осенних досрочных выборах, а во Франции усилится роль Николя Саркази, который ориентируется на США и который очень прохладно, если не сказать критически, относится к России, что для нас тоже немаловажно. Если говорить о Франции, «торжество» ее национальных интересов на самом деле ведет к торжеству провинциального национализма. Ведь те, кто голосовали против Европы, они как бы защищали свой суверенитет, но это тот самый суверенитет, который в стремительно глобализующемся мире отбрасывает Францию назад, снижает ее потенциал, тормозит движение, позволяет другим вырваться вперед – Китаю, например, или тем же Соединенным Штатам. Но это может иметь и другие последствия, а именно: торжество этого самого провинциального национализма усилит позиции Ле Пена и подобных людей, т.е. объединение в Европу постепенно бы интернационализировало сознание граждан, а сохранение этих границ сохраняет тенденцию роста этнонационализма, что, по большому счету, очень плохо.

Сегодня совершенно очевидно, что Франция и Германия и в последнее время присоединившаяся к ним Испания и, потенциально возможно, присоединится Италия, должны составить ядро лидеров для движения вперед. Они, прежде всего, должны осознавать ценность этого движения. Мы когда-то говорили о разноскоростной интеграции на постсоветском пространстве, которой так и не случилось - сегодня об этом можно говорить применительно к Франции.

Конечно, формально вряд ли могут внутри Евросоюза создаваться какие-то объединения – это бы нанесло серьезный удар интеграции и вызвало бы такие расхождения, которые бы воспрепятствовали дальнейшему движению на пути интеграции. Но раз уж руки каждому государству развязаны, было бы недурно подумать о такой вещи, как создание Комитета стратегического развития или Комитета стратегического партнерства, куда бы могли войти не только страны Европы, а и, например, Россия или Украина. И если бы возник такой над-европейский проект, который бы, тем не менее, не выходил за пределы Европы, он бы мог придать дополнительный импульс развитию неоднополярного мира. Участие России могло бы усилить европейское ядро, основу империи Карла Великого - Германию, Францию, Испанию - в Европе. Напротив, если бы вошла Украина, а не Россия, это бы их ослабило. Вхождение Украины и России вместе создает некоторый баланс, но это вопрос еще определенных условий. Надо здесь подчеркнуть, что в Украине нет на сегодняшний день достаточно стратегически мыслящих политиков. В России они есть, во Франции они есть, в Германии они есть, а Украина гораздо более провинциальна, чем Россия на сегодняшний день. Она находится сегодня на том же уровне, что и Польша, Балтийские страны, и в этом смысле она не является мотором такого движения. Когда я говорю об Украине, я имею в виду, что Россия могла бы собой подтягивать Украину до уровня мировых задач. Я думаю, только через Россию у Украины есть шанс постепенно подниматься до того же уровня, что Франция и Германия и, мне кажется, что это было бы справедливо, потому что Украина – одна из крупнейших европейских держав. Кроме того, проблемы Украины не так просты, потому что Украина напрямую лежит на границах христианского мира и Османской империи, и она попадает в дугу напряженности на границах Османской империи. Эта напряженность имеет глубокие исторические корни, поэтому для Украины это крайне важно, хотя, повторяю, украинцы еще не осознают этого.

И, наконец, следствие для России. Конечно же, и для России, и для Китая усиление Соединенных Штатов, которое воспоследует за неудачным голосованием, конечно, малоприятная вещь, и в этом смысле Россия тоже должна выходить со своими инициативами и вести более активную европейскую политику. К счастью, у России европейская политика более развита, чем политика на постсоветском пространстве, но все равно она еще не дотягивает до мирового уровня. Поэтому России следовало бы акцентировать свое внимание на такого рода сотрудничестве.

И последнее, что я хотел бы сказать, это о характере прямой демократии, о характере референдума. На мой взгляд, самые серьезные вопросы нельзя проводить на неквалифицированном уровне. Раз уже во Франции сложилась такая традиция, значит, президент не мог ее обойти. Но, с другой стороны, надо сказать, что простые люди не в состоянии анализировать сложные вопросы. Когда они идут на референдум, они голосуют вовсе не по предмету этого референдума и очень часто в ущерб самим себе. Например, в таких советских республиках Прибалтики, как Эстония или Латвия, совершенно очевидно, что референдум о независимости без участия русскоязычного населения был бы проигран. Голосов бы не хватило и вопрос о выходе этих республик из состава СССР, в отличие от Литвы, кстати, был бы не решен. Это, конечно, могло создать определенные проблемы, но, тем не менее, их можно было бы решать. Русскоязычное население поддержало независимость. В итоге они стали негражданами, часть из них вынуждена была эмигрировать, часть из них осталась, как сказал один латвийский парламентарий, не гражданами второго сорта, а никем. И даже сейчас, когда в Латвии принимаются европейские нормы о национальных меньшинствах, из действия этих норм исключается большая часть русскоязычного населения. Т.е. эти люди проголосовали за собственное бесправие – они этого не понимали. Более того, без референдума в пользу украинской независимости и Советский Союз бы не распался, и многие граждане этой страны, прежде всего, Украины, находились бы в лучшем положении, чем они находятся сейчас. Вряд ли 91% населения, который проголосовал за независимость, понимал, что они делают. Мне это легко видно из высказываний моей собственной тещи. «Как я ненавижу этого Кравчука! - говорила она». «За что же! – спрашиваю я». «Он развалили Советский Союз!» «Послушай, а не ты ли голосовала за независимость?» «Я. Но я же голосовала за независимость в составе СССР!» Моя теща, которая читает заведомо больше меня, вряд ли самый неграмотный человек на Украине. Вряд ли крестьяне из Винницкой области или рабочие из Горловки понимали в этой ситуации больше, чем она. Они проголосовали в пику Москве, которая видит их лимитой, которая тащит к себе все продукты из Украины, заставляя этих людей быть попрошайками и получать свое в многочасовых очередях в каком-нибудь московском универмаге. Они голосовали за расширение своих возможностей и прав. Что они получили? Упадок экономики, нищету, второсортность. Поэтому я думаю, что, конечно же, самые сложные мировые вопросы должны решать квалифицированные органы. Для этого существует парламент. Для того чтобы референдум играл позитивную роль, вопросы должны быть простыми, а население должно быть образованным.

Вячеслав Игрунов http://www.intellectuals.ru